— Наши места всегда называли восточными воротами Донбасса, — говорит житель одного из приграничных хуторов Михаил Романов. — В Великую Отечественную войну здесь многие месяцы проходила линия Миус-фронта.Здесь буквально каждый метр обильно полит кровью. Только в 1943 году Красная Армия трижды штурмовала Саур-Могилу и прорывала Миус-фронт
Моему отцу тогда было неполных шестнадцать лет. Но уже тогда он помогал разведчикам Южного фронта: указывал расположение огневых точек фашистов, проводил разведчиков и подпольщиков тайными тропами.
А когда противник отступил, сам явился в полевой военкомат, прибавил себе пару лет и ушёл на фронт бить врага. Первое ранение получил в Приазовье на реке Молочной. А потом после госпиталя с боями дошёл до Будапешта.
— В эту войну уже вы сами помогали делу изгнания оккупантов с родной земли. Расскажите, как это было.
— Всё началось ещё весной, вскоре после того, как киевская хунта объявила так называемую антитеррористическую операцию. Сначала усилили пограничников, прислав из других областей дополнительный контингент. Потом стала появляться бронетехника.
Наши активисты стояли на блокпостах, пытались воспрепятствовать продвижению бронетранспортёров. Однако силы оказались неравными. Приграничную полосу быстро нашпиговали бронетехникой, артиллерией, «Градами».
По приказу так называемого губернатора Таруты, вдоль границы стали рыть широченный ров, а на дорогах устанавливать железобетонные надолбы. Оккупанты разъезжали прямо по полям, вырубали лесопосадки. Начали мародёрничать. Всё это вызывало резкое неприятие у наших земляков.
Но недовольство стало высказывать опасно. Начались аресты. Между тем, боевые действия шли по нарастающей. Колонны вражеской техники передвигались вдоль границы и вглубь территории. Начались обстрелы, появились первые жертвы.
При этом нас всех пытались убедить, что вина лежит на каких-то «сепаратистах» и российских военных.
Надо было что-то делать, как-то сопротивляться оккупантам. Ведь мой отец принимал участие в сопротивлении совсем мальчишкой. А я, взрослый мужик, буду сидеть, сложа руки? Если бы не травма, полученная ещё лет десять назад, ушёл бы в ополчение.
Вместе с другими сторонниками ДНР мы обсуждали, чем же помочь Республике, оказавшейся в огненном кольце…
— И, как я понимаю, вы нашли своё место в строю?
— Да, вступив в контакт с ополчением Донбасса, мы начали собирать и передавать сведения о расположении батарей, техники, складов боеприпасов и дислокации живой силы украинских вояк.
Тем временем начались обстрелы российской границы и приграничной полосы в направлении уже ростовских населённых пунктов Марфинка, Самарский, Ленинский, Ольховчик и так далее.
Вот позиции этих и других батарей мы устанавливали и сообщали, куда следует. И они, как правило, получали огненное возмездие.
С помощью добровольных помощников ополчения на марше были разгромлены несколько украинских колонн: БМП, танки, фуры с солдатами, которые направлялись в сторону Шахтёрска и Саур-Могилы со своей основной базы южнее Амвросиевки, так и не дошли до линии фронта.
Конечно, мы, местные жители, знаем тут все тропинки и ходы и помогали добровольцам миновать посты и заграждения противника.
В большинстве случаев всё проходило благополучно. Служили мы проводниками и для разведывательно-диверсионных групп ополченцев.
Но были и трагические случаи. Неподалёку от села Успенское одна такая группа попала в засаду. В неравном бою ребята погибли. Как потом удалось выяснить, было предательство одного из местных жителей. Он уже получил по заслугам.
— Вы и ваши товарищи ежедневно, практически ежечасно, рисковали жизнью. Что было мотивацией оказывать сопротивление украинским карателям?
— Мы с детства были воспитаны патриотами своей Родины. А примером служил подвиг старшего поколения, сломавшего хребет фашизму. Разве мы могли смириться тем, что его наследники снова топчут нашу землю?
А зверства оккупантов заставляли нас мстить за пролитую невинную кровь.
Сколько сёл и хуторов были разбиты снарядами и минами, сожжены карателями! Они расстреливали мужчин, насиловали женщин. В одном из соседних сёл зверски убили фельдшера, обвинив его в том, что он делал перевязки раненым ополченцам.
Каратели после обстрелов заходили в сёла, обходили подворья. Если обнаруживали прячущихся в подвалах раненых, забрасывали их гранатами. Причём в этих преступлениях участвовали даже некоторые из местных пограничников, которые впоследствии сбежали вместе с оккупантами.
— Говорят, что у карателей был план стереть с лица земли Амвросиевку в случае успешного наступления ополченцев. Её спас случай, или всё же разведка как-то приложила к этому руку?
— Дело в том, что оккупанты ждали наступления ополчения с севера со стороны Благодатного. А в районе Успенки, в результате предыдущих боёв и обстрелов, украинских оккупантов на тот момент практически не осталось. Мы сообщили об этом в штаб ополчения. Был нанесён главный удар по базе ВСУ, откуда должен был начаться ураганный обстрел города.
От неожиданности украинские захватчики бежали так, что чуть из штанов не выскакивали. Я потом побывал на их базе и видел, сколько побросали они здесь техники, боеприпасов, снаряжения, продовольствия. Всего у них было в достатке.
— Сейчас вы вернулись к мирному труду. Что заботит на сегодняшний день?
— Как и в мирное время, вернулся к профессии механизатора. Готовлю уцелевшую технику к весенне-полевым работам. А осенью во время разминирования помогали сапёрам, указывая места, где оккупанты оставили свои смертоносные «подарки».
А ещё заботит меня, впрочем, как и большинство моих земляков, что на многих руководящих постах остались чиновники, которые, мягко говоря, недолюбливают ДНР. А иные и открыто сочувствуют «единой Украине». Таких немало, и среди пограничников и таможенников, сначала бежавших, а теперь возвратившихся.
Мы боимся, как бы у нас не украли победу. И со своей стороны сделаем всё, чтобы этому помешать.
