Армия разваливается, расхристанные, развращенные троевластием солдаты не желают воевать. Февральский переворот не оправдал надежды генералов и офицеров на укрепление патриотического настроения в армии. Лозунг, с которым воевали и умирали деды и прадеды «За Веру, Царя и Отечество» брошен в грязь и растоптан. Армия деморализована, офицерский корпус расколот. Многие не хотят подчиняться новым Главнокомандующим, совершенно справедливо видя в них мятежников и предателей. Рефреном в этом котле сумбура звучит настойчивая пропаганда большевиков- «Штыки в землю. Мир народам!»
Уже в начале августа газеты запестрели сообщениями о готовящемся грандиозном заседании. Было объявлено, что собирается оно «ввиду исключительности переживаемых событий и в целях единения государственной власти со всеми организованными силами страны». Большевики расценили Государственное московское совещание как заговор против революции и начали кампанию протеста против него. Результатом этого стало исключение их из делегации ВЦИК.
12 — 15 (25 — 28) авг. В Москве проходит Государственное совещание. Общее количество собравшихся в Большом театре представителей профсоюзов, кооперативов, союзов промышленников и т. д. составило около 2,5 тыс. человек.
Председатель совещания Керенский в своей полуторачасовой речи в первый день работы не выдвинул никакой конструктивной программы. Премьер лишь сыпал угрозы направо и налево всем врагам революции, уверяя, что «железом и кровью» раздавит попытки сопротивления правительству.
В выступлениях Корнилова, Каледина, Милюкова, Шульгина говорилось о необходимости ликвидации Советов, упразднения общественных организаций в армии, войне до победного конца, введения смертной казни и полевых судов в тылу.
Керенский приказывает Корнилову выдвинуть к Петрограду корпус генерала Крымова, для защиты от большевиков, обеспечения порядка и предотвращения мятежа.
Нужно отметить что в ближайшем окружении Корнилова и с его участием разрабатывались планы установления в России новой формы правления. После поражения русских войск в Рижской операции и падения Риги (21 августа) Корнилов начал переговоры с Керенским. Ведя их через посредников, Корнилов стремился добиться мирной передачи ему всей полноты власти. При этом генерал не исключал возможности установления «единоличной или коллективной» диктатуры. Во главе страны предполагалось поставить Совет народной обороны. Его председателем должен был стать Л. Г. Корнилов, заместителем — А. Ф. Керенский, а членами генерал М. В. Алексеев, адмирал А. В. Колчак, Б. В. Савинков, М. М. Филоненко. При Совете планировалось сформировать правительство с широким представительством политических сил: от царского министра Н. Н. Покровского до Г. В. Плеханова.
По свидетельству кн. Г. Трубецкого, этот кабинет должен был, по словам Корнилова, «осуществлять строго демократическую программу, закрепляя народные свободы, и поставить во главу угла решение земельного вопроса». А включение в кабинет Керенского и Савинкова должно было служить для демократии гарантией, что меры правительственного принуждения не перейдут известных границ и что «демократия не лишается своих любимых вождей и наиболее ценных завоеваний».
22 августа депутат Государственной думы и бывший член Временного правительства В. Н. Львов, попытался выступить в качестве посредника между Керенским и Ставкой. Он заявил Керенскому, что Советы медленно, но верно переходят в руки большевиков и больше не станут помогать Керенскому; одновременно «озлобление против Советов нарастает… оно уже прорывается наружу и закончится бойней». Угрожая Керенскому личной гибелью в этой «бойне» в случае, если он не «порвёт с Советами», Львов от имени прокорниловских сил предложил ему сформировать правое правительство и в конце концов, по словам Львова, добился даже слов о согласии сложить власть. После этого Львов направился в Ставку, чтобы обсудить с Корниловым условия передачи власти Керенским.
24 августа он имел разговор с Корниловым, в котором Лавр Георгиевич сформулировал идею введения военного положения в Петрограде, сосредоточения власти Верховного главнокомандующего и министра-председателя в одних руках («конечно, всё это до Учредительного Собрания»), заявляя о готовности передать Керенскому портфель министра юстиции, а Савинкову — военного министра. Он также просил Львова «предупредить Керенского и Савинкова, что я за их жизнь нигде не ручаюсь, а потому пусть они приедут в Ставку, где я их личную безопасность возьму под свою охрану».
26 августа с этим сообщением Львов прибыл к Керенскому.
Последующие события многие историки объясняют тем, что Керенский испугался за свою жизнь и «принял меры». Но давайте посмотрим внимательно.
26 августа 1917 года депутат Думы В. Н. Львов передал премьер-министру обсуждавшиеся им накануне с генералом Корниловым различные пожелания в смысле усиления власти. Керенский использует эту ситуацию со вмешательством в своих целях и совершает провокацию с целью очернить Верховного Главнокомандующего в глазах общественности и устранить таким образом угрозу его личной (Керенского) власти.
Вот как описывает эту провокацию А.И.Деникин: «Было необходимо — говорит Керенский — доказать немедленно формальную связь между Львовым и Корниловым настолько ясно, чтобы Временное правительство было в состоянии принять решительные меры в тот же вечерь… заставив Львова повторить в присутствии третьего лица весь его разговор со мной».
Для этой цели был приглашён помощник начальника милиции Булавинский, которого Керенский спрятал за занавеской в своём кабинете во время второго посещения его Львовым. Булавинский свидетельствует, что записка была прочтена Львову и последний подтвердил содержание её, а на вопрос, «каковы были причины и мотивы, которые заставили генерала Корнилова требовать, чтобы Керенский и Савинков приехали в Ставку», он не дал ответа.
Львов категорически отрицает версию Керенского. Он говорит: «Никакого ультимативного требования Корнилов мне не предъявлял. У нас была простая беседа, во время которой обсуждались разные пожелания в смысле усиления власти. Эти пожелания я и высказал Керенскому. Никакого ультимативного требования (ему) я не предъявлял и не мог предъявить, а он потребовал, чтобы я изложил свои мысли на бумаге. Я это сделал, а он меня арестовал. Я не успел даже прочесть написанную мною бумагу, как он, Керенский, вырвал её у меня и положил в карман».
Вечером 26 августа 1917 года в заседании правительства Керенский квалифицировал действия Верховного главнокомандующего как мятеж. Однако правительство не приняло сторону Керенского. Во время произошедшего бурного совещания Керенский требовал себе «диктаторских полномочий» для подавления «мятежа», однако другие министры выступали против этого и настаивали на мирном урегулировании. Керенский несколько раз хлопал дверью, угрожал, что раз министры его не поддерживают, то он «уйдёт к Советам» Предоставив министру-председателю чрезвычайные полномочия, Временное правительство подало в отставку. Керенский посылает в Ставку телеграмму с требованием Корнилову сдать пост генералу Лукомскому и прибыть в столицу. На следующее утро 27 августа Керенский через газеты объявил генерала Корнилова мятежником и всей стране.
Ответом Корнилова на заявления Керенского было формальное объявление войны Временному правительству: «Телеграмма министра-председателя за № 4163, во всей своей первой части, является сплошной ложью: не я послал члена Государственной думы В. Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне, как посланец министра-председателя. Тому свидетель член Государственной Думы Алексей Аладьин. Таким образом, свершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу Отечества. Русские люди! Великая родина наша умирает. Близок час её кончины. Вынужденный выступить открыто — я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство, под давлением большевистского большинства советов, действует в полном согласии с планами германского генерального штаба и, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережьи, убивает армию и потрясает страну внутри… Я, генерал Корнилов, — сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ — путём победы над врагом — до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы, и выберет уклад новой государственной жизни. Предать же Россию в руки её исконного врага, — германскаго племени, — и сделать русский народ рабами немцев, — я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины!»
Генерал Лукомский отказался занять пост Верховного Главнокомандующего. Генерал Корнилов отказался пост сдать. На требование остановить движение Крымова последний телеграфировал Керенскому: «остановить начавшееся с Вашего же одобрения дело невозможно». Отказался остановить эшелоны и принять должность главнокомандующего и командующий Северным фронтом генерал В. Н. Клембовский. Из пяти командующих фронтами, он был одним из двух, открыто поддержавших Корнилова; вторым был командующий Юго-Западным фронтом А. И. Деникин, заявившей о своей поддержке Корнилова сразу же при получении телеграммы Керенского об отставке последнего.
Выступление генерала Корнилова поддержали Союз офицеров, петроградские офицерские организации; «вторая шашка Империи» генерал А. М. Каледин присоединился к восставшим. Командующие четырьмя фронтами объявили о своей солидарности с Верховным главнокомандующим.
3-й кавалерийский корпус Крымова и Туземная дивизия движутся на Петроград, и Керенский открывает военные склады для большевиков. Создается Красная Гвардия.
Казалось бы, произошла глупость. Корпус Крымова вызван для защиты от Советов Керенским и Керенский же Советы вооружает против Крымова. Но это лишь на первый взгляд. Достаточно вспомнить тот факт, что объявленного в розыск предводителя большевиков Ульянова-Ленина никто не искал, агитаторы большевиков не арестовывались и лишь Л.Д.Троцкий добровольно явившийся под арест олицетворял «мучеников за народ».
А.Ф.Керенский Генеральный секретарь масонской организации «Великий восток народов России», Министр-председатель Всероссийского Временного правительства, сдал власть Советам, вооружил и фактически явился одним из создателей Красной Гвардии.
28 августа войска Крымова заняли Лугу, разоружив местный гарнизон. У станции Антропшино Корниловская Туземная дивизия вступила в перестрелку с солдатами Петроградского гарнизона.
Керенский издал указ об отчислении от должностей и предании суду «за мятеж» генерала Корнилова и его старших сподвижников.
Продвижение войск корниловцев было остановлено 29 августа (11 сентября) на участке Вырица-Павловск, где противники Корнилова разобрали железнодорожное полотно. Благодаря агитаторам, посланным для контактов с восставшими частями, удалось добиться того, что последние сложили оружие.
Крымов направился в Петроград, оставив корпус в окрестностях Луги, по приглашению Керенского, которое было передано через приятеля генерала — полковника Самарина, занимавшего должность помощника начальника кабинета Керенского (4 сентября полковник Самарин за отличие по службе был произведён в генерал-майоры и назначен командующим войсками Иркутского военного округа…). Подробности разговора между Крымовым и Керенским до нас не дошли. По свидетельствам очевидцев, из-за дверей кабинета доносился гневный голос генерала Крымова, обличавшего министра-председателя. Уйдя от Керенского, выстрелом из револьвера он смертельно ранил себя в грудь. Через несколько часов в Николаевском военном госпитале, под площадную брань и издевательства революционной демократии, в лице госпитальных фельдшеров и прислуги, срывавшей с раненого повязки, Крымов, приходивший изредка в сознание, умер.
По воспоминаниям ген. А. Лукомского, Крымов через адъютанта передал Корнилову записку. Корнилов записку получил, но с ее содержанием никого не ознакомил.
Генерал Корнилов отказался от предложений покинуть Ставку и «бежать». В ответ на уверения в верности от преданных ему частей из уст Генерального штаба капитана Неженцева «скажите слово одно, и все корниловские офицеры отдадут за вас без колебания свою жизнь…» генерал ответил: «Передайте Корниловскому полку, что я приказываю ему соблюдать полное спокойствие, я не хочу, чтобы пролилась хоть одна капля братской крови» Поразительное миролюбие от боевого генерала.
Генерального штаба генерал от инфантерии М. В. Алексев принимает пост Начальника штаба Верховного Главнокомандующего и соглашается произвести арест генерала Корнилова и его сподвижников (генералов Романовского, Лукомского и ряд старших офицеров, взятых под следствие и помещенных в г. Быхове в здании монастыря) в Ставке, что и делает 1 сентября 1917 года. 28 августа аресту подвергаются также выразившие солидарность Корниловскому выступлению главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал А. И. Деникин, генерал С. Л. Марков, генерал И. Г. Эрдели и другие.
В этот же день 01 (14) сентября Керенский провозглашает республику и образование директории из 4 членов, которая берет на себя управление страной до создания нового правительства.
Через неделю генерал Алексеев уходит в отставку с поста Начальника штаба при Верховном главнокомандующем — Керенском.
Фарс разыгран. Недовольные генералы и высшие офицеры выявлены и посажены под арест, большевики вооружены. По свидетельству Урицкого, в руки большевиков попало до 40 тысяч винтовок. Последним аккордом стало освобождение Л.Д.Троцкого и группы большевиков 4 сентября из тюрьмы «Кресты».
Автор : Эльдар Насыпов
