Недавно мне довелось пообщаться с моим коллегой-журналистом, который сначала попал в тюрьму, там объявил сухую голодовку (не ел и не пил пять с половиной суток), и был переведён в больницу, где, продолжая голодовку, провёл ещё две недели.
Почти дословно передаю его рассказ. От себя скажу лишь одно: всё больше и больше убеждаюсь в том, что маразм, царящий в «народных» республиках — это оборотная сторона и продолжение маразма украинского.
Разница лишь в том, что маразм украинский можно классифицировать (фашистская диктатура), а маразм Новороссии какой-то непонятный, трудноопределяемый.
Впрочем, судите сами:
«Я уже год живу и работаю в ЛНР, в Алчевске. Снимаю видеоматериалы для одного российского ютуб-канала. Почему оказался именно в Алчевске? — Тут базировалась бригада «Призрак», в ней были коммунисты, у которых я брал интервью, — мой канал специализируется на политической аналитике и пропаганде левых идей. Кроме того, Алчевск, пожалуй самый пролетарский город ЛНР, — здесь расположено самое большое действующее промышленное предприятие республики — Алчевский металлургический комбинат с 7 000 рабочих.
Чем дальше от народного восстания 2014-го года, тем меньше я понимаю, что вокруг меня происходит и во что превращается ЛДНР. В экономическом отношении жизнь здесь ещё ужаснее, чем в ужасной Украине. Подумайте сами: пенсия по старости и инвалидности около
2 000 рублей — это 30 долларов или 700 гривен. 700 гривен! Даже в «укрятнике» самый нищий пенсионер получает 1 000. При том, что цены там ниже, чем в республиках.
Кроме того, Киев разводит какую-то кислоту с жилищными субсидиями, чем плотницкие-захарченки себя не утруждают, им вынь и положь 1 000 рубчиков в месяц за однокомнатную при пенсии в 2 000. Должникам угрожают отключением воды, тепла, света и прочими карами, вплоть до выселения. Списки задолжавших вывешивают на подъездах. Проезд в городском общественном транспорте для пенсионеров платный, — даже в фашистской Украине такого нет! Средняя зарплата в Новороссии в 1,5 ниже нищенской украинской. Безработных полно, — им предлагают мести улицы за те же 2 000 рублей в месяц. В общем, складывается парадоксальная ситуация, когда фашистский режим ведёт себя на оккупированных территориях едва ли не гуманнее, чем правительство освобождённых от супостата земель. Единственное преимущество — нет промывающей круглые сутки мозги бандеровской агитации, но и оно почти нивелируется запретом на празднование советских праздников (кроме 9 Мая) и ростом влияния церковников, подспудно ведущих черносотенную агитацию. Лично я был шокирован 7 ноября 2015, когда у меня на глазах в Алчевске полицейский вырывал из рук у старушек-коммунисток красный флаг Победы (в интернете есть мой сюжет об этом).
Самые прибыльные предприятия Донбасса по-прежнему принадлежат украинским олигархам. Показателен пример Алчевского меткомбината (АМК). Кто его хозяин, до конца так за 2 года войны никто и не выяснил, но головной офис промышленного гиганта находится в Киеве, туда же идут и все налоги, в том числе налог на войну (финансирование «АТО»). Рабочие получают зарплату в украинских гривнах, гуляют на 24 августа и 14 октября, — укроповский день «независимости» и день основания УПА (армии Бандеры), соответственно, — государственные украинские праздники являются на АМК, как и на Украине выходными днями. Основная масса продукции, а это по большей части не что иное, как примитивные чугунные болванки тоже идут к «жёлто-голубым» и далее, в Европу.
Шахты ЛДНР продолжают снабжать хунту углём. Россия поставляет Киеву газ (со скидкой), электроэнергию и тот же уголь, — самые что ни на есть стратегические товары. Война получается какая-то странная, рядовые ополченцы называют её кто как: одни — «дырявой», другие — «коммерческой». И на всём этом многослойном маразме, как вишенка на тортике — торговая марка ROSHEN, принадлежащая майданному президенту и рекламируемая беспринципными торгашами как в России, так и в Новороссии. Сколько было говорено о преступлениях кровавого Порошенко, о детях, убитых им в Донецке и Горловке, а тут на тебе: открывается где-нибудь в Луганске или Стаханове новый продуктовый магазин, и на самом видном месте напротив входа сияет как ни в чём ни бывало натёртая до блеска витрина ROSHEN.
Об этом, собственно, и хотел я снять свой очередной видеоматериал, — такой магазин с такой витриной как раз открылся у нас в Алчевске. Материала не получилось, — хозяева лавки скрутили меня и сдали полиции, предварительно отобрав видеокамеру.
В горотделе полицейские били, не оставляя следов побоев, — они это умеют.
Потом отвезли в прокуратуру, где мне объявили, что я должен буду отсидеть 15 суток за своё административное правонарушение (якобы за неудачную попытку разбить витрину). На подвале (в изоляторе временного содержания — ИВС) провёл ваш покорный слуга только 5 суток, — сразу же объявил сухую голодовку, чем немало встревожил охрану изолятора, которая во мне врага не видела, в отличии от тех молодых полицаев, которые занимались рукоприкладством с самого начала (они же обещали отвезти меня и сдать бандерлогам на укроповский блокпост, обозвали коммунякой, — на мне болтались остатки изорванной торгашами во время потасовки красной футболки с портретом Ленина). Подвал был отнюдь не сухим, а даже наоборот, — видимо поэтому без питья держался так долго, — говорят без жидкости человек не живёт дольше 4 дней, а тут — 5 с половиной суток. Камера — помещение 5 на 6 метров с пятью нарами. Матрасы чёрные от грязи, с клопами. В углу — раковина и параша. Круглосуточно горит свет. Соседями моими оказались два постоянно ссорившихся между собой матюкливых деда и спокойный мужик, бывший ополченец, который их всё время утихомиривал.
С каждым днём беспокойство полицейских только усиливалось, — «коммуняка» твёрдо стоял на своём, — не ел и не пил. Самое неприятное в сухой голодовке — это постоянное жжение в желудке и во рту. На третьи-четвёртые сутки начинается головная боль. Целыми часами думаешь только об одном, — перед мысленным взором как в калейдоскопе крутятся запотевшие банки, стаканы и бокалы с ледяными компотами, квасами, лимонадами, соками и т. д. В конце концов меня, крайне ослабленного увезла скорая.
По мысли полицейских, медики должны были поставить меня на ноги с тем, чтоб я досидел свои 10 суток. Понимая это, голодовку не прекращал и в больнице, хотя пить начал, — под капельницами не имеет значения, пьешь ты, или нет, — необходимое количество жидкости тебе вводят в организм внутривенно. Обычная, не сухая голодовка переносится достаточно легко, организм привыкает жить без пищи, живот почти не болит. Больше трёх недель без пищи — это страшная худоба, слабость, апатия и боль в сердце, но если уверен в своей правоте, всё это не пугает. Моими требованиями, неоднократно озвученными мною и в полиции, и в больнице были: демонтировать витрину ROSHEN, изъять у хозяев магазина мою видеокамеру и предоставить мне свободу. Забегая наперёд, скажу, что выполнены были только первое и последнее, — видеокамера канула в Лету.
Итак. Медицина ЛНР. Отмечу сразу: бесплатной советской медицины здесь нет. В моём, терапевтическом отделении с вновь поступивших берут по 50 рублей «в фонд отделения», — это начало. За пребывание в больнице, скажем так, за койко-место не платишь, а вот за глотание зонда уже придётся выложить 200 рубчиков (это обычная процедура для пациентов терапии). Половину необходимых больному лекарств врачи предоставляют бесплатно, остальное, се ля ви, необходимо брать за свой счёт. С утра и до самого вечера не смолкают в палатах разговоры о дороговизне медикаментов. Есть богатенькие родственники, — хорошо, они помогут, принесут всё необходимое. Нет зажиточной родни и друзей, — будешь продавать последнее из дома для того, чтоб купить какой-нибудь физраствор или «рингер» (лекарства, вводимые через капельницу), — о зарплатах и пенсиях в этом несчастном крае сказано выше. К слову, зарплата медсестры в городской больнице — 3 500 рублей в месяц, — что-то около 50 долларов.
Из положительных моментов можно отметить только питание. Его хвалят все обитатели больницы без исключения. На завтрак дают молочные каши, хлеб с маслом и сыром, через день апельсин, чай с лимоном. Обед: первое — суп или борщ, второе — гарнир с салатом и сарделькой или яйцом вкрутую, яблоко, компот. Полдник: йогурт или ряженка с булочкой. На ужин — каша с мясом или рыбой, сок.
В больничных палатах и коридорах постоянно звучит слово «Украина», — люди либо ругают её, либо поминают в связи с вопросом о покупке медикаментов, — «за речкой» всё дешевле, в том числе и лекарства. Обнищавшее население во всём ищет даже копеечную выгоду, — костлявая рука опротивившей всем «укропии» не отпустит его до тех пор, пока в республиках не наладится нормальная жизнь.
Эпопея моя закончилась вот как: после очередных угроз со стороны медиков отправить меня в психиатрию на принудительное, зондовое кормление, заведующая отделением, ничего от необычного пациента не добившись, позвонила полицейским и сказала, что их подопечный в любой момент может стать покойником, — ваш покорный слуга на глазах превращался в ходячий скелет. Сильные слова подействовали безотказно, — полицейские разрешили отпустить меня домой».
Злополучная витрина была таки демонтирована, магазин переименован в «Овощи-фрукты», — до описываемой истории он назывался «Украйинськый мьясокомбинат».
Жизнь, казалось бы, потекла по-старому. Но неприятный осадок остался.
Всё труднее понять, что за война сейчас идёт на Донбассе. Всё больше противоречий и нелепостей нагромождается друг на друга. Смятение в умах, смятение в сердцах…
При Советской власти не было войны, медицина была бесплатной, кровавые «шоколадные короли» не бомбили женщин и детей. Так почему же призыв «Давайте бороться за Советскую власть» после 25 лет капиталистического ада по-прежнему звучит как глас вопиющего в пустыне?!»
Вот такой вот печальный рассказ товарища…
(с) В. Зитин
P.S. На мой взгляд товарищ немного утрировал ситуацию — не удивительно-то после подвала. Не все так прямо плохо. Но вот такое мнение о ситуации распространено в республике и с этим надо считаться… Потому и выложил материал на суд общественности… Хотя и понимаю что сейчас меня начнут грязью поливать не совсем умные люди.
