3.«КРУГОМ ИЗМЕНА, ТРУСОСТЬ И ОБМАН.»

Именно эта крылатая фраза по заверению многих маститых историков завершает дневниковую запись Государя в день отречения.
Отречение Государя, а вернее переворот, сыграли решающую роль в кровавых событиях безумного 1917 года и всей Гражданской войны. Сам текст отречения, как и дневники Императора уже давно изучены и проанализированы историками-любителями. Лживость и фальшивость этих «документов» доказана. Но официальная история об этом молчит до сих пор.

Официальная версия отречения прописана детально. Многочисленные мемуары очевидцев, дым газетных репортажей и скупые строки дневника Императора — фрагментами мозаики легли в общую картину; свидетельства думских заговорщиков сплелись в причудливую вязь с показаниями заговорщиков Свиты. Согласно их обобщённой версии, 28-го февраля Царь выехал из Ставки в Царское Село, но был остановлен на пути следования сообщениями о беспорядках в Любани и Тосно. Развернув поезда, Государь приказал объехать бунтующий участок через ст. Дно и Псков на Царское. Но во Пскове Николаю II передали телеграммы командующих с мольбами об отречении, после чего Царь отрёкся, подписав два соответствующих манифеста. Позднее появился третий экземпляр, так же подписанный Государем.
Давайте отделим зерна от плевел.

Согласно официальной версии текст отречения Государь написал сам на двух или трех телеграфных бланках. Набросками отречения, которые составили заговорщики Император не воспользовался.
Вот что пишет непосредственный очевидец и участник этих событий В.В.Шульгин: «Государь ответил. После взволнованных слов А.И. голос Его звучал спокойно, просто и точно. Только акцент был немножко чужой – гвардейский:– Я принял решение отречься от престола…
Государь встал… Все поднялись… Гучков передал Государю «набросок». Государь взял его и вышел. Через некоторое время Государь вошел снова. Он протянул Гучкову бумагу, сказав:– Вот текст…Это были две или три четвертушки – такие, какие, очевидно, употреблялись в Ставке для телеграфных бланков. Но текст был написан на пишущей машинке.

Текст был написан теми удивительными словами, которые теперь все знают…
Каким жалким показался мне набросок, который мы привезли. Государь принес и его и положил на стол. К тексту отречения нечего было прибавить…»
Совершенно непонятно, каким образом подписи Государя оказались на общем листе, если сами заговорщики уверяют, будто Николай II подписывал «отречение», напечатанное на телеграфных бланках.
Подпись Государя на тексте так же вызывает ряд вопросов. Во-первых, это единственная за все время правления подпись, сделанная Николаем II карандашом. Во-вторых, в двух экземплярах якобы подписанных рукой Императора его подписи абсолютно идентичны, чего нельзя сказать о других автографах Государя.

Вторая подпись, которая стоит в этом документе и заверяет его подлинность принадлежит Графу Фредериксу и выглядит так: «Министр Императорского Двора Генерал Адъютант Граф Фредерикс». Подпись эта абсолютно идентична на всех трех экземплярах «отречения». Нет разницы даже не между буквами, а между расположением всех семи слов во всех трех документах.
Попробуйте сами написать семь слов одинаково трижды, и вы убедитесь в том, что сие невозможно. Официальные историки пытаются нас убедить в обратном.
Самодержец Всероссийский Государь Император Николай II никогда не составлял отречение, не писал его от руки и не подписывал. Граф Фредерикс никогда подобный документ не заверял.
А как же дневник?

Вот текст дневника от 2 марта 1917 г.:
«Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии, нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!»
После убийства в Екатеринбурге разбором бумаг покойного Государя занялся Покровский. В письме от 27 июля к жене Л.Н. Покровской в Берн (Швейцария) он, в частности, сообщает, что разбирает бумаги убитого Николая II: «Интересная работа», о которой упоминалось вчера — разбор бумаг расстрелянного Николая… То, что успел прочесть, — дневники за время революции — интересно выше всякой меры и жестоко обличает не Николая (этот человек умел молчать!), а Керенского. Если бы нужно было моральное оправдание Октябрьской революции, достаточно было бы это напечатать, что, впрочем, и будет сделано не сегодня-завтра».

Обличения Керенского в дневниках бесследно исчезли. Впрочем, в «дневнике» нет критики ни эсеров, ни большевиков, ни меньшевиков. Такое впечатление, что Государя не волновали ни стачки, ни выступления, ни собственный арест. Более того дневник Государя практически со 100% точностью копирует камер-фурьерский журнал. Единственно что отличает дневник- он ведется от имени Государя. Согласитесь, что Николай II не нуждался в записывании своей жизни по камер-фурьерскому журналу, он всегда мог попросить его у дежурных и перечитать с кем он завтракал или обедал, кого принял и во сколько погулял. В дневник записывают более личные переживания и мысли.

Показательна в этом ключе история с дневником фрейлины ЕИВ Вырубовой. Большевиками был подделан дневник А.А. Вырубовой – второстепенного, по мнению советов, исторического персонажа. Щёголев и Толстой, авторы фальшивки, при обсуждении очередной лживой грязи на Царскую Семью посмеивались, рассуждая, чему люди поверят, а чему, на их взгляд, нет. Получив одобрение властей, имитация поползла по страницам советской, а затем и эмигрантской прессы. Арестованная ещё Временным правительством, Вырубова чудом осталась жива. Её спасали у себя православные люди, был и побег из-под расстрела, и переход по льду Финского залива, эмиграция. Удивлённая такой откровенной наглостью, женщина опубликовала несколько опровержений советской фальшивки в эмигрантской печати. Нашлись и прямые свидетели, подтвердившие её правоту.
Графологической экспертизы дневников Николая II так до сих пор не было сделано.

Изменники и клятвопреступники: Генерального штаба генерал от инфантерии М. В. Алексеев, Генерального штаба генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов, депутат В.В.Шульгин принимали самое деятельное участие в свержении Государя. Они же впоследствии явились организаторами Белого движения. Лозунг «За Веру, Царя и Отечество» ими никогда поднят более не был.

Автор : Эльдар Насыпов